Видео / Как создать личный фонд в Дубае: пошаговое руководство по защите активов

00:03:48 – Приветствие
00:04:23 – О спикере – Антон Сыров
00:05:02 – О спикере – Кирилл Бондаренко
00:05:18 – Дискуссия о терминологии: частные или личные фонды
00:05:52 – Опрос: Есть ли у вас иностранный элемент в системе защиты ваших активов?
00:07:50 – Результаты опроса
00:08:52 – Общая информация про ОАЭ
00:15:02 – Почему DIFC?
00:16:49 – Личный фонд или траст в DIFC: сходства и ключевые отличия
00:34:15 – Какие задачи решает частный фонд и как защищает активы?
00:34:46 – Частный фонд или траст: сходства и ключевые отличия
00:35:04 – Сравнение основных критериев траста, частного фонда и личного фонда в России
00:42:00 – Структура частного фонда
00:52:29 – Основные способы создания фондов
00:54:17 – Пошаговая инструкция по созданию фонда

Кирилл:

- Здравствуйте, уважаемые участники и слушатели нашего сегодняшнего вебинара. Спасибо, что нашли время присоединиться в этот погожий московский день. Надеемся, что у вас хорошее настроение и вы с пользой проведёте следующий час с нами. Пожалуйста, отметьте плюсиками, что нас хорошо видно и слышно, что нет технических проблем. Если они всё же возникнут, наша служба поддержки поможет оперативно их устранить.

Разрешите представить нашего гостя — Антона Павловича Сырова. Антон — адвокат, патентный поверенный, партнёр компании Amond Smith. Сегодня мы взяли серьёзную тему: Dubai International Financial Centre (DIFC), а именно — частные (личные) фонды. У нас с Антоном Павловичем при подготовке возникла небольшая дискуссия: корректнее говорить «личный фонд» или «частный фонд».

По-моему, мы сошлись, что «частный фонд» лучше отражает природу этой корпоративной структуры. Как считаете, Антон Павлович.

Антон:

- Во-первых, представлю Кирилла Бондаренко — руководителя международной налоговой практики и уже хорошо известного участника наших вебинаров. «Лицо YouTube». В этом споре нет единственно верного ответа. В России есть закон о личных фондах, а в Эмиратах — Private Foundations. Перевод можно адаптировать для российского слушателя как «личный фонд», но корректнее, скорее, «частный фонд». Хотя у нас с Кириллом есть нюансы в подходах.

Кирилл:

- Спасибо, Антон Павлович. Вы задали академичный тон нашей встрече — предлагаю двигаться дальше. Прежде чем перейти к содержательной части, прошу вас ответить на небольшой вопрос, чтобы мы лучше понимали аудиторию. Если смотрите нас в записи, можно оставить комментарий на RuTube или «ВКонтакте», либо просто позвонить нам и рассказать, какие элементы защиты активов вы используете и есть ли иностранный компонент. Вопрос уже должен быть на экране; пусть опрос идёт недолго.

Мы сегодня в камерной атмосфере, нас немного, так что будет возможность спокойно обсудить конкретные задачи.

Антон Павлович, как основному спикеру — как удобнее выстроить регламент ответов на вопросы? Задавать по ходу выступления или перейти к ним в конце?

Антон:

- Если позволите, в конце — чтобы не прерывать логику рассказа. Иначе будет сложно удержать последовательность. Многие ответы прозвучат по ходу, чтобы не повторяться. Думаю, проще сначала изложить материал, а затем ответить на вопросы в рамках регламента.

Кирилл:

- Спасибо. Тогда придерживаемся этого регламента. Пишите вопросы по ходу, а мы вернёмся к ним после доклада Антона Павловича.

Итак, мне уже прислали результаты. У примерно 33% участников есть система защиты активов с иностранным элементом (это не обязательно фонд или траст — может быть зарубежный банковский счёт, корпоративные структуры с иностранным элементом). У большинства — нет. Тем интереснее: я предварительно посмотрел презентацию, которую подготовил Антон Павлович с коллегами, — переходим к ней.

Мы включили в презентацию и российский элемент для сравнения с личным фондом, но немного перестроили план: сначала ответим, почему вообще говорим про ОАЭ, Дубай и конкретно DIFC. Изначально планировали сразу сравнивать трасты и фонды, но они бывают в разных юрисдикциях. Обоснуем выбор Эмиратов.

Прежде всего, это дружественная юрисдикция. Есть перечень недружественных стран, взаимодействие с которыми сильно ограничено. Многие инвесторы — бывшие «олигархи» — в новой реальности предпочли инвестиции за рубежом, и Эмираты, расположенные в стратегическом регионе Персидского залива и шире — Ближнего Востока и Северной Африки (MENA), привлекают иностранных инвесторов, в том числе российских

Далее — уникальное сочетание государственного устройства и формы правления: по сути монархия, при этом с элементами федерализма. Высокий ВВП на душу населения; 13-е место в мире в рейтинге легкости ведения бизнеса — это очень высоко и выше соседей по Персидскому заливу. Индекс экономической свободы — 14-е место (традиционно лидируют Гонконг, Сингапур, Швейцария, Эстония и др.).

Отдельно — освобождение от налогообложения ряда видов деятельности. Тема нашего вебинара — не налогообложение фондов (это всегда требует анализа конкретики), но в ОАЭ многие виды деятельности, включая холдинговую, могут освобождаться при соблюдении условий (офис, сотрудники и т. д.).

Плюс — соглашения об избежании двойного налогообложения с колоссальным числом стран: более чем со 140. Для сравнения: у Гонконга — около 70. Это огромный плюс, особенно при трансграничных инвестициях.

Идём дальше — от общего к частному. Почему именно Дубай?

Во-первых, первоклассная банковская система. В Дубае сосредоточено наибольшее число филиалов банков — не только эмиратских, славящихся надёжностью, но и мировых (HSBC, ING и др.). Это крупнейший эмират по населению, поэтому поиск персонала проще, чем, к примеру, в Рас-аль-Хайме, Фуджейре или даже в Абу-Даби; много иностранной рабочей силы.

Во-вторых, возможность создания фондов и трастов. Во многих свободных зонах (Аджман, Фуджейра и др.) такой возможности нет.

В-третьих, высокий уровень жизни: Дубай и Абу-Даби заметно выделяются на фоне северных эмиратов (хотя те подтягиваются).

Также важна возможность редомициляции в Дубай (в некоторые СЭЗ, в том числе DIFC и DMCC) из других юрисдикций — как недружественных (БВО), так и дружественных, но с менее развитой инфраструктурой (Сейшелы), или, например, Белиз. Мы с Антоном Павловичем сейчас завершаем юридическое заключение: в ряде европейских стран (Мальта, Ирландия) разрешена выездная редомициляция. Там, где возможны регистрации трастов и фондов, — можно переехать в Эмираты с сохранением корпоративной истории.

Дубай — это международный финансовый центр (подробнее не задерживаюсь, это вне нашей узкой темы сегодня) и развитая инфраструктура для международного бизнеса. Кроме того, у Дубая самый большой накопленный опыт работы с российскими клиентами в регионе.

Мы много слышим про Маскат и Катар; не умаляя достоинств этих юрисдикций, отмечу: в Дубае больше опыта, больше русскоязычных специалистов, выше конкуренция — а значит, ниже цены на услуги по сравнению со многими странами региона.

Теперь — почему DIFC. Во-первых, это Дубай. Во-вторых, большой опыт работы с российскими клиентами (видим и по своим кейсам). В-третьих, гибкие правила создания и администрирования фондов — в отличие, например, от Abu Dhabi Global Market (ADGM), где обязательно наличие местной секретарской компании/регистрационного агента с лицензией. Чуть позже поговорим о двух основных возможностях регистрации фондов в ОАЭ.

Соотношение «цена—качество» у DIFC лучше: стоимость регистрации фонда ниже, чем в ADGM или DMCC — в том числе из-за отсутствия обязательного привлечения регистрационного агента.

На слайде у меня было «старейшее законодательство» — признаю, поспешил: ADGM, кажется, появился чуть раньше (или DMCC), могу ошибаться. Корректнее: одно из наиболее зрелых правил в регионе и возможность создавать частные фонды. Важная особенность — применение английского общего права при создании частных фондов: обычно фонды — институт континентального права, а здесь доступен «гибрид», что многим удобно.

Плавно переходим к теме «личный фонд и trust: сходства и различия». Антон Павлович, слово вам — ухожу в «тень» и прошу.

Антон:

- Да, Кирилл Викторович, спасибо большое. Тема у нас сегодня интересная. Кирилл Викторович уже начал с того, что существуют такие правовые институты, как фонд и траст, и они решают задачи, которые мы будем обсуждать: планирование наследования, возможное совместное владение бизнесом в рамках фонда как ключевой корпоративной единицы холдинга. Прежде чем анализировать эти институты, начнём «от печки» — с подхода, основанного на сравнении: как это работает сейчас и как может работать лучше. Если говорить о планировании наследования, то чтобы стать наследником или наследодателем, в общем, ничего предпринимать не нужно: где бы ни находилось имущество, оно по применимым нормам права войдёт в наследственную массу и может быть унаследовано.

И вроде бы ничего предпринимать не требуется. Но к чему это приводит? Если имущество находится в разных странах (а мы, естественно, говорим о состоятельных людях и семьях), возникает неразбериха: не дай бог что-то случается с наследодателем — начинается период пробации (probate). Где-то, как в России, нотариус открывает наследственное дело и собирает сведения об имуществе, где-то (например, в США) этим занимаются суды — и всё это дорого. Если среди активов есть те, что требуют поддержания операционной деятельности, то на период пробации возникает своеобразный «временной лимб»: непонятно, кто и в какой доле вступает в наследство и кто принимает решения.

Есть и завещания, конечно, но они не исключают probate и требуют внимания к каждой стране, где находится имущество: придётся привлекать местных юристов для оформления. Это сложнее ещё и потому, что имущество принадлежит наследодателю до момента перехода прав и т. д.

Те конструкции, о которых говорим сегодня, как раз и предлагают решение — консолидацию и централизованное управление наследственной массой (если речь о наследовании).

Вторая тема — ведение бизнеса. Помимо наследственного планирования есть вопрос текущего управления. Это не обязательно семейный бизнес — может быть партнёрский. Классически это делается через корпоративную структуру (компании), где вы совместно владеете. Если речь об иностранных компаниях (а мы специализируемся именно на них), у резидента РФ возникает КИК (контролируемая иностранная компания), и, соответственно, налоговые обязательства в России. Плюс — последствия в стране регистрации. Решения, о которых мы поговорим (траст и фонд), помогают оптимизировать эти вопросы.

Какие ещё решения, помимо трастов и фондов? Чтобы понимать их место в палитре инструментов. Есть family office — он не влияет на права на активы, это сервис-провайдер для состоятельных семей: берёт на себя функции управления активами и при жизни собственников, и если что-то случается. Но важно: family office не меняет право собственности и не решает коренных юридических вопросов.

Если же говорим о трастах и фондах как о корпоративных структурах, то траст — это продукт англосаксонского (общего) права, один из древнейших институтов.

Особенность общего права — расщепление права собственности, незнакомое континентальной системе (более привычной нам). Исторически есть common law и equity (право справедливости).

Классический траст — это прежде всего договор (trust deed). Фонд, в классике, — это юридическое лицо (обособленная организация). В трасте вы, как учредитель (settlor), передаёте активы трасту; траст становится доверительным собственником и несёт фидуциарную ответственность за действия с активами. У вас, как у бывшего собственника, остаётся бенефициарный интерес в плоскости equity (права справедливости).

В России и в континентальном праве подход иной: расщепления права собственности нет, есть владение/пользование/распоряжение, есть доверительное управление — но это другая природа. Поэтому траст — продукт англосаксонской системы, а для россиян обычно ближе инструмент фонда: он универсальнее.

Возвращаясь к нашим двум целям — наследование и бизнес.

Траст, как представляется, менее универсален и в большей степени подходит для планирования наследования: вы передаёте имущество профессиональному трастии, прописываете правила — и тем самым строите наследственный механизм.

В случае фонда вы тоже передаёте имущество, и фонд становится его собственником. Но вы можете сохранить контроль: быть учредителем, входить в совет фонда, принимать ключевые решения по управлению активами. В трасте же вы, по сути, передаёте «вожжи» профессиональному трастии.

Как это решали (не только в России) применительно к бизнесу и трастам? Пример: чиновник или депутат (кому запрещено контролировать и владеть активами) передавал завод/акции в траст, чтобы формально утратить контроль. Вопросы о владении к нему отпадают, но бенефициарный интерес (дивиденды) он получать может, как и выплаты по акциям.

Возвращаясь к фонду — какие задачи он решает?

Во-первых, конфиденциальность. Передав активы в фонд, бывший собственник формально перестаёт быть их владельцем. Информация у регистратора (мы говорим о DIFC) о учредителе и бенефициарах фонда — конфиденциальна. На первый взгляд (без профессиональной проверки) конечный бенефициар неочевиден. Вопрос конфиденциальности решается.

Во-вторых, консолидация активов для наследования. Если активы в разных странах, то при наследовании будут применяться нормы разных правопорядков, с риском судебных процессов в каждой юрисдикции. Если же активы сконсолидированы на уровне фонда DIFC, применяются правила фонда, прописанные в учредительных документах, и нормы DIFC. Эти нормы прямо устанавливают приоритет применения права DIFC и исключают нормы национальных правопорядков исходных стран активов (есть исключения, но по общему правилу так).

Соответственно, требования «обязательной доли», претензии наследников, не указанных в правилах фонда, и прочие вопросы, которые возникали бы при наследовании по закону или завещанию, купируются и гибко настраиваются документами фонда.

В бизнесе — аналогично. В условиях санкций есть решения (требуют юрпроработки), позволяющие, во-первых, сохранять конфиденциальность конечного бенефициара в структуре, во-вторых, решать задачи налоговой оптимизации и КИК — в частности, возможность выстроить холдинг так, чтобы не возникали последствия КИК у резидента РФ (при использовании фонда как верхнего уровня структуры).

Ещё штрих к общей картине: собственник — резидент РФ — с активами в России и за рубежом. В текущих условиях активы делят на «российский контур» и «внешний». Управляют российскими активами одними инструментами, зарубежными — другими.

В России на практике часто используют ЗПИФы (хотя есть и закон о личных фондах). Это не юрлица, и на уровне самого ЗПИФа нет налога; налогообложение возникает у пайщиков при выплатах (НДФЛ). Активы аккумулируются и могут реинвестироваться без налога на уровне фонда.

За рубежом есть выбор юрисдикций. Мы с Кириллом Викторовичем в нынешних реалиях рекомендуем Объединённые Арабские Эмираты как оптимальную. Есть несколько свободных зон (СЭЗ), где традиционно создают трасты и фонды: ADGM, RAK ICC, DIFC. С учётом нашей практики считаем, что наиболее оптимален для фонда — именно DIFC.

И в двух словах, если позволите, Кирилл Викторович, — о корпоративной структуре фонда: из чего он состоит, какие органы и какие документы формируются, что в них пишут.

Кирилл:

- Спасибо большое, сейчас расскажем. Предлагаю вернуться к нашему общему плану. Ты, помню, предлагал «поспорить» до начала, чтобы поднять рейтинги, но, кажется, спорить придётся с Владимиром Маратовичем Фокиным. Напомню: налогообложение мы сегодня затрагиваем минимально, за профильной консультацией — к нашему партнёру Владимиру Маратовичу.

Просьба вернуть презентацию — сейчас действительно поговорим о структуре.

Ты очень подробно и интересно рассказал про отличия фондов и трастов. Как правило, верно: траст — это правоотношение (договор), фонд — юрлицо. Честно скажу, готовясь к вебинару, я и не планировал сравнивать траст и фонд именно в DIFC — у меня вылетело из головы, что в DIFC можно регистрировать траст. Я был настолько сфокусирован на частных фондах, что, когда дошёл до слайда «регистрация личного фонда и трастов в DMCC», подумал: точно, и в DIFC же тоже можно регистрировать трасты.

Итак, траст — обычно не самостоятельное юрлицо.

Мы подготовили таблицу (спасибо коллегам) с основными отличиями траста, частного фонда (DIFC) и личного фонда в России. Это, кстати, новый институт; в РФ есть ещё наследственные фонды. То есть корректнее говорить о личном прижизненном фонде в России. Предлагаю пройтись по ключевым отличиям DIFC.

Во-первых, фонд может быть создан несколькими лицами, верно, Антон Павлович?

Во-вторых, фонд — это самостоятельное юридическое лицо, так же как и российский личный фонд (в отличие от классического траста).

Минимального уставного капитала в DIFC нет (в отличие от России). Думаю, если бы в РФ убрали порог в 100 млн руб. как первоначальный взнос в фонд, российские личные фонды дали бы куда больше работы российским юристам.

Антон:

- Абсолютно. Закон о личных фондах принят относительно недавно — это реакция на геополитические события, чтобы у россиян появилась возможность прижизненно решать вопросы планирования наследования. Те наследственные фонды, что существовали, работали после смерти наследодателя. Так что да — эта конструкция, насколько понимаю, пришла к нам из Германии; у нас в основном рецепция норм германского права о Stiftung.

Кирилл:

- Я как раз хотел спросить…

Антон:

- Исторически немецкое право действительно существенно влияло на нас. Но если говорить по сути, у российских личных фондов есть как минимум два требования, которые многое ограничивают. Во-первых, фонд создаётся лично наследодателем (что следует уже из названия), включая нюансы совместно нажитого имущества супругов. Во-вторых, в то время как личные фонды в ОАЭ, в частности в DIFC, могут быть созданы несколькими лицами, в том числе не родственниками вообще. Это делает инструмент универсальнее. И ещё: в России минимум — 100 млн руб., что, мягко говоря, немало. В Объединённых Арабских Эмиратах таких требований нет.

Кирилл:

- Да, и вот что хотел добавить. Раньше многие использовали частные фонды, зарегистрированные, например, в Лихтенштейне, — и там не было жёсткого минимального порога. Это серьёзно упрощало использование. Простой пример из практики: у нас новый проект в одной из стран Средней Азии, предполагаются инвестиции, возможно с привлечением заемных средств. На этапе создания фонда инвестор не готов вносить всю сумму: он лишь выстраивает корпоративную структуру под будущий актив. Если уже на старте требуется оценка будущего актива, который позже будет внесён, всё усложняется. Плюс в российском личном фонде нельзя делать взносы третьих лиц на поддержание деятельности.

Хотя, казалось бы, почему нет? Если, например, мы создали фонд в DIFC, и кто-то из друзей или партнёров хочет сделать вклад — препятствий быть не должно. Тем не менее российское право этого не предусматривает, и здесь фонд в DIFC действительно гибче — в том числе как замена кипрских трастов и лихтенштейнских фондов для владения активами, порой и российскими. Мы видим уже реальные кейсы перехода из Лихтенштейна в структуры ADGM и DIFC. Мне, признаться, DIFC нравится больше.

Антон:

- Да-да-да. И двумя словами о среде: DIFC, как и ADGM, — это такая замкнутая экосистема. Иногда говорят, что там «напрямую применяется английское право». Практика показывает: не совсем. У зон есть собственные нормативные акты — по сути «калька» с английского права, но со своими особенностями. Плюс у ADGM и DIFC есть свои суды, которые рассматривают, например, наследственные споры или корпоративные конфликты в рамках фондов.

Мне не известно, чтобы обращения в суд ADGM были столь же популярны, как в суд DIFC. DIFC Courts известны тем, что их решения часто исполняются за пределами ОАЭ, а обеспечительные меры могут признаваться в разных странах — это реальный эффект. В общем, это очень интересные экосистемы в Объединённых Арабских Эмиратах.

Возвращаясь к фонду: внутри него есть разные «акторы».

Есть основатель (учредитель) фонда — одно или несколько лиц (в отличие от России).

Есть совет фонда. В отличие от России, учредитель может быть членом совета — это не запрещено. Совет фонда — главный орган управления: принимает решения о выплатах бенефициарам, об инвестициях, формировании активов и т. п. Есть бенефициары, есть guardian (протектор): красивая роль и в трастах, и в фондах — этот «надзиратель» следит за исполнением воли основателя, закреплённой в документах фонда; при необходимости контролирует соблюдение правил фонда.

Есть и контрибьютор — лицо, которое, не будучи ни учредителем, ни бенефициаром, ни членом совета (хотя может и совмещать), вносит имущество в фонд в виде пожертвования. И, пожалуй, всё. Добавлю важное: конструкция универсальна, роли могут «меняться местами» — как в хорошей шведской семье, — и это не запрещено. В ряде кейсов мы привлекаем и trustee в качестве профессионального управляющего.

Для наглядности — пример. Есть наследодатель, взрослый человек, у него дети и внуки. Он понимает, что на момент его ухода дети могут быть несовершеннолетними или просто слишком юными. В правилах фонда он прописывает, что в таких обстоятельствах назначаются trustees, заранее определённые договорами: они управляют имуществом до достижения детьми нужного возраста — не обязательно 18; это может быть 25 или 30 лет, в зависимости от того, когда, по мнению основателя, дети будут готовы принимать самостоятельные решения.

Кирилл:

- Добавлю, что многие учредители привязывают не к возрасту, а к фактам — получению образования, достижению конкретных целей и т. п. Попросим вернуть на экран структуру. Мы специально выделили обязательные элементы (сейчас вижу, что это не серый, а оранжевый — с возрастом становлюсь чуть дальтоником). К обязательным относятся: учредитель, совет (директора) фонда — в DIFC минимум две персоны, при этом требований к квалификации нет (это могут быть ваши знакомые или вы сами). Как справедливо сказал Антон Павлович, в России принято «держать контроль», хотя это иногда влечёт правовые и налоговые риски. И, конечно, бенефициары: формально достаточно одного, но обычно задаётся круг бенефициаров.

Важно: недавно прошла большая конференция по международному налоговому планированию, где выступали я, Антон Павлович и Владимир Маратович Фокин (по налогообложению). Очень рекомендуем приобрести запись — там сильный состав спикеров и много практики.

И прежде чем продолжим, Антон Павлович, если позволишь, я возьму процедурные вопросы на себя.

Антон:

- Если не против, я закончу мысль и коротко резюмирую, как фонды решают практические задачи по наследованию и бизнесу.

Во-первых, про наследование. Вы хотите самостоятельно определить круг лиц, которым перейдёт имущество, или кто будет при жизни получать «дивиденды» (выплаты) от вашего бизнеса. С помощью фонда вы аккумулируете активы и прописываете правила в уставе (charter) и bylaws (внутренние правила). Опыт показывает: DIFC не придирается к деталям структуры правил — вы можете гибко описать схему.

Можно задать возраст, с которого, например, «бразды правления» перейдут наследникам; можно заранее определить размеры выплат бенефициарам — многие не хотят, чтобы дети «сразу получили слишком много», а предпочитают воспитывать финансовую самостоятельность. Можно заложить благотворительные механизмы: передача коллекции картин в конкретный музей в конкретный момент — и т. п. Важные риски — обязательная доля, потенциальные конфликты между наследниками — купируются: вы фактически выводите регулирование из национальных правопорядков в контур фонда DIFC и управляете всем там.

Во-вторых, про бизнес. Вместо базовой компании можно сделать фонд верхним уровнем холдинга. Не залезая на поляну уважаемого Владимира Фокина, скажу: так можно лучше оптимизировать налоги, соблюсти конфиденциальность и учесть геополитику. Решения есть — они требуют проработки, но они работают.

Если коротко, то таковы основные выводы. Спасибо.

Кирилл:

- Спасибо большое, Антон Павлович. А у нас ещё немало материала. Перейдём к практике: в названии вебинара обещали «пошаговую инструкцию», и мы к ней подходим.

Прежде всего, в отличие от ADGM, в DIFC есть два базовых способа регистрации фонда:

• с привлечением местного регистрационного агента;

• без привлечения агента.

По стоимости варианты обычно сопоставимы, в том числе при работе через независимую юридическую фирму (как наша). Мы сейчас на уровне стратегии обсуждаем, выходить ли нам в DIFC как регистрационный агент. А в чём разница?

Работая как независимая юркомпания, мы имеем достаточно опыта и практики по подготовке учредительных документов (о которых говорил Антон Павлович): прежде всего устава и правил управления фондом. В ADGM же по факту обязательно идти через локального регистрационного агента — это, на мой взгляд, не идеально, потому что жёстко привязывает к провайдеру.

Если идём по первому пути — без локального агента, то основной допзатратой будет юридический адрес (аренда). Зато все остальные документы можно готовить самостоятельно (например, через нас) — локальный представитель для этого не нужен.

Вот перечень процедур и документов, которые нужно пройти и собрать на учредителя, членов совета, а иногда и на бенефициаров (если вы их уже определяете). У нас был кейс, где среди бенефициаров числилась бывшая супруга — тема для меня сейчас актуальная, у меня скоро бракоразводный процесс. Так вот, мы заранее прописывали, какие документы на неё нужны, и всё было проверено и согласовано.

Антон:

- Пока Кирилл осмысливает происходящее и свои семейные истории. Расскажу ещё один пример из практики. Периодически возникает ситуация, когда клиенты хотят не раскрывать конкретных бенефициаров, которым планируются выплаты, — без поимённого перечисления. В таких случаях для сохранения конфиденциальности в правилах фонда можно указать степень родства. То есть, не называя фамилий и имён, задать достаточно исчерпывающие признаки лица. Как правило, этого достаточно. Мы сейчас не уходим в практику выплат: понятно, что деньги всё равно нужно будет переводить на счёт на конкретное имя, и там потребуются дополнительные данные. Но на уровне учредительных документов фонда вполне допустимо не раскрывать персоналии, а ограничиться указанием степени родства — это обеспечивает дополнительную конфиденциальность.

Кирилл:

- Да-да. Антон Павлович, спасибо большое. Итак, когда мы говорим о документах, они, конечно, относятся прежде всего к учредителю. Формально учредителем может быть почти любое лицо — так оно и есть. Но в любом случае DIFC проводит свой security check: проверку по линии безопасности и проверку происхождения средств — как это делают банки в ОАЭ. Смотрят, где человек работал, каков у него опыт, достаточно ли финансовое положение для создания фонда, не действует ли он в интересах третьих лиц. Вопросы на этот счёт у них возникают регулярно.

Если говорить о конкретном перечне, он довольно простой и во многом совпадает с требованиями при регистрации компании:

— копия загранпаспорта;

— подтверждение адреса проживания (счёт за коммунальные услуги или банковская выписка с адресом);

— банковская выписка за последние три месяца (как подтверждение источника средств);

— краткое резюме: где родился, где работал, текущая должность;

— при наличии уже полученного Tax ID на момент регистрации фонда — имеет смысл приложить, это позитивно влияет на рассмотрение.

Важно также показать наличие активов и обоснование, во что предполагается инвестировать: подобные вопросы часто задаёт команда, рассматривающая заявку. Я позволю себе небольшой финт — пойдём чуть дальше и посмотрим, что у нас ещё есть.

К заявке мы прикладываем и структурную схему (pre-approval package) — объясняем, чем предполагается владеть через фонд. Это не значит, что нужно сразу делать крупные вложения на этапе регистрации; достаточно понятного описания того, что планируется включить в активы фонда.

Далее. Условно регистрацию фонда можно разделить на два этапа. Время у нас подходит к концу, поэтому немного ускорюсь. На слайде — конкретный перечень документов и порядок, но в целом:

Предодобрение заявки — по нашей практике занимает около 14 рабочих дней, если у DIFC не возникает дополнительных вопросов.

Рассмотрение учредительных документов — устава и правил управления.

Понятно, что до этого есть подготовительный этап: собираем пакет, выверяем формулировки и т. д. Но внутри DIFC логика такая: сначала предодобрение (обычно 4–5 рабочих дней), затем — детальный просмотр документов. Антон Павлович, у вас не сложилось впечатление, что к содержанию условий они относятся довольно… либерально?

Антон:

- Да. Вопросы исполнимости документов менеджеры DIFC пристально не проверяют — это зона ответственности учредителей. Нюанс такой. Кирилл Викторович верно отметил: в порядке исключения учредить фонд можно без корпоративных секретарей и прочих профессиональных провайдеров. Но обычно этим занимаются именно лицензированные участники рынка. У них есть профэтика и регуляторные рамки, поэтому они на своём уровне «фильтруют» формулировки: заведомо неисполнимые положения просто не пропускают.

Если убрать этих участников и работать напрямую в интересах клиента (как делаем и мы), то с одной стороны, появляется больше гибкости — мы не связаны регуляторикой корпоративных секретарей. С другой — никто не будет построчно сопоставлять ваши формулировки с DIFC Foundations Law 2018, смотреть практику DIFC Courts и говорить: «Неделю назад приняли прецедент, поэтому ваше положение мы не согласуем». В DIFC такого бюрократического подхода нет — и это большой плюс: в конечном итоге действует воля сторон. А мы, как юристы и адвокаты, знаем, что бывают кейсы, где клиент осознанно хочет более гибких или даже частично неопределённых формулировок. DIFC позволяет реализовать самые разные механизмы.

Кирилл:

- Спасибо большое, Антон Павлович. Похоже, самое время поблагодарить наших уважаемых участников и слушателей. Пожалуйста, ответьте ещё на небольшой опрос — он сейчас на экране. Искренне надеемся, что ответ будет очевиден.

Пока вы отвечаете, хочу поблагодарить Антона Павловича за выступление и подробный рассказ о фондах DIFC. Спасибо большое! Коллеги, вопросов, к сожалению, в чат не поступило. Я, признаюсь, готовил каверзные — но задать не успел. В любом случае — благодарим вас!

Будем рады видеть вас на наших мероприятиях и в офисах — на Кипре, в Москве или в ОАЭ, где Антон Павлович бывает довольно часто. Приезжайте, будем рады живому общению. Всего доброго, до свидания, спасибо большое!

Антон:

- До свидания.